дивное совершенно стихотворение Давида Самойлова
(из ранних его стихов)
Как вдруг затоскую по снегу,
по снежному свету,
по полю,
по первому хрупкому следу,
по бегу
раздольных дорог, пересыпанных солью.
Туда,
где стоят в середине зари
дома,
где дыханье становится паром,
где зима,
где округа пушистым и розовым шаром
тихо светится изнутри.
Где пасутся в метелице
белые кони - березы,
где сосны позванивают медные,
и крутятся, крутятся медленные
снежные мельницы,
поскрипывая на морозе.
Там дым коромыслом,
и бабы идут с коромыслами
к проруби.
Живут не по числам -
с просторными мыслями,
одеты в тулупы, как в теплые коробы.
А к вечеру - ветер. И снежные стружки,
как из под рубанка,
летят из-под полоза.
Эх, пить бы мне зиму
из глиняной кружки,
как молоко, принесенное с холода!
Не всем же в столице!
Не всем же молиться
на улицы, на магазины,
на праздничные базары...
Уехать куда нибудь,
завалиться
на целую зиму
в белый городишко, белый и старый.
Там ведь тоже живут,
тоже думают,
пока ветры дуют,
по коже шоркая мерзлым рукавом.
Там ведь тоже радуются и негодуют,
тоже о любви заводят разговор.
Там ведь тоже с войны не приехали...
А уже ночь - колючая, зимняя,
поздняя,
откликается эхами.
Ночь, как ёлка - почти что синяя,
с голубыми свечками-звездами.
Как вдруг затоскую по снегу, по свету,
по первому следу,
по хрупкому, узкому.
Наверное, нужно поэту
однажды уехать. Уеду
в какую-то область - в Рязанскую, в Тульскую.
На дальний разъезд привезет меня поезд.
Закроется паром,
как дверь из предбанника.
Потопает, свистнет, в сугробах по пояс
уйдет,
оставляя случайного странника.
И конюх, случившийся мне на счастье,
из конторы почтовой,
спросит, соломы под ноги подкатывая:
- А Вы, по какой, извиняюсь, части?
- А к нам по что Вы?
- Глушь здесь у нас сохатая...
И впрям - сохатая.
В отдаленье
голубые деревья рога поднимают оленьи.
Кусты в серебряном оледененьи.
Хаты покуривают. А за хатами -
снега да снега - песцовой тенью.
- Да я не по части...
- А так, на счастье...
Мороз поскрипывает, как свежий ремень,
иней на ресницах,
ветерок поскрипывает -
едем, едем. Не видно деревень,
только поле чистое.
И вдруг открывается: дым коромыслом,
и бабы идут с коромыслами
к проруби
по снегу, что выстлан
дорогами чистыми,
одеты в тулупы, как в теплые коробы.
Приеду! Приеду! Заснежен, завьюжен,
со смехом в зубах.
Отряхнусь перед праздничной хатой.
Приеду!
Ведь там я, наверное, нужен,
в этой глуши, голубой и сохатой
1947 г.
И вот, показалось, что музыка очень созвучна:)
[Sovente il sole (Perseu) Vivaldi]
Sovente il sole, ария Персея из оперы "Освобождённая Андромеда"
Антонио Вивальди
Филипп Жарусски
Жан-Кристоф Спинози
и Камерный ансамбль "Матеус" (Ensemble Matheus)